Книга 93 стр.

Земля в потемках - подобна усопшему. Ночью она - что завязанные
глаза. Что труп с заткнутыми ноздрями. Глаз не видит глаза! И змея жалит.
И лев покидает свое логово. Молчит земля.
Вот почему ночь хороша, когда человек дома, а его дыхание сливается с
дыханием семьи. Под открытым небом в такую пору - человек без головы...
Так думал Нефр-ка, третий смотритель ступенчатой пирамиды
Неджерихета, притаившись у одной из гробниц, окружавших усыпальницу царя.
Он с уважением поглядывал на пирамиду и старался не шуметь, чтобы не
беспокоить дух Неджерихета - да и его друзей, привыкших к покою за многие
десятилетия.
Нефр-ка знал, что до вступления на трон фараон был человеком. Зато
после магического обряда коронования он превращался в бога.
А любое божество состоит из Силы и, как бы это сказать, Тела, что
ли... Оболочки. Эта его плоть творила волю Силы. Без божественных тел в
мире царил бы хаос.
Потому-то плоть божества условно называют рабом - хем. То есть рабом
Силы. И обращаясь к фараону, говорят "Хем-ек", а говоря о нем, вельможи
называют его "Хем-еф".
А после смерти все фараоны, отдыхая телесно, продолжают - через свои
незримые лучистые сущности - наблюдать за подопечными и их потомками и
даже могут, при необходимости, вмешаться в их дела.
Поэтому здесь, в Городе мертвых, да еще ночью, лучше не терять к ним
уважения.
При воспоминании о душах усопших в груди Нефр-ка стало холодно, будто
в ней открылось окошко. Поймут ли они, почему он здесь в этот час?
В смелости он уступал своему отцу Джеди, кто происходил из города
Джед-Снофру и дожил до совершеннейшей старости - ста десяти лет. Тот был
фокусником и чародеем, забавлявшим даже самого Хуфу, кто ныне покоится в
Великой пирамиде, севернее этих мест.
Да, отец не зря слыл жизнелюбом. Говорят, однажды на царском пиру он
съел половину быка и запил ста кружками пива! О другом такое и не
придумают...
А вот Нефр-ка не пошел в него. Он - обычный богобоязненный человек,
чтит предков, поклоняется Хефрэ и его небесным родственникам.
От отца он унаследовал лишь охотничью страсть читать следы и как-то
необъяснимо чуять притаившегося неподалеку зверя - это он умел.
Но здесь, ночью...
Видно, не зря знающие говорили ему, что все пространство вокруг
заполнено всевозможными мыслями и чувствами и если, например, страх
проникнет в твое сердце - средоточие ума, то по этой невидимой тропинке
туда устремятся из окружающего воздуха его "друзья": родственное всегда
идет к родственному.